Говоря о знаменитой победе русских над шведами под Полтавой (в 1709 году), официальная историческая наука бодро рапортует о количестве убитых и пленных шведов. И совершенно за рамками как-то остался вопрос: а что же потом стало с этими пленными шведами в России? В этой статье мы постараемся осветить эту малоизвестную страницу отечественной истории…
«Марш позора»: военный пиар-ход Петра I
После сокрушительного разгрома под Полтавой (27 июня 1709 года) и последующей капитуляции остатков шведского войска под Переволочной (30 июня) в плен попало порядка 20 000 шведских солдат и офицеров. Точное число пленных до сих пор является предметом дискуссий, так как по традициям того времени вместе со шведской армией следовало большое количество «нестроевых» – торговцев, проституток, лекарей, священников и т. д.
Поначалу пленных используют для показательных «пиар-акций». Шведов гонят пешком от Полтавы до Москвы. Они должны «украсить» собой триумф царя Петра – торжественное возвращение монарха во главе победоносного российского воинства. 21 декабря 1709 года в Москве проходит «парад побежденных»: колонна пленных шведов проходит под конвоем по улицам столицы.
Но после «марша позора» перед русскими властями встал вопрос: что делать с таким большим количеством пленных? Держать их в одном месте опасно — ведь это опытные солдаты, способные организовать весьма нешуточное восстание в русском тылу.
«Шведские власовцы» на русской службе
Первым делом шведским солдатам предложили перейти на русскую службу. Таких, говоря современными терминами, «шведских власовцев» удалось набрать немного. Но все же достаточно, чтобы сформировать из них два пехотных и один драгунский полк. Конечно же, в войне против шведов эти соединения из перебежчиков не использовали (опасаясь дезертирства), а размещали в глубоком тылу (в Казани и Астрахани).
Печальнее всего сложилась судьба шведского драгунского полка. Он принял участие в экспедиции князя Бекович-Черкасского, которого Петр I отправил вглубь Средней Азии, чтобы «склонить тамошние ханства принять российское подданство» (это был первый приступ нарождающейся Российской империи к среднеазиатским просторам).
Увы, экспедиция закончилась трагически: в 1717 году узбеки полностью вырезали корпус Бековича (5000 человек). Вместе с русскими «собратьями по оружию» были перебиты и шведские драгуны.
Но подавляющее большинство пленных «каролинеров» (как называли солдат Карла XII) отказалось идти на службу врагу (то есть России). Поэтому нужно было рационально организовать размещение такого большого числа пленных.
«Стройка века»: Петербург на костях… шведов?
Легче всего было распорядиться пленным шведским генералитетом. Те высшие чины шведской армии и государства (граф Пипер, фельдмаршал Реншильд и др.), которые попали в плен под Полтавой, провели.всё время плена практически в «курортных» условиях. Сначала они были поселены при царском дворе, потом им выделили в Москве отдельный дом и «приличное их чину содержание».
Затем от общего числа пленных отделили офицеров. Русское дворянское государство, верное принципам корпоративной дворянской этики, весьма бережно относилось к пусть и вражеским, но всё же дворянам («офицер» в те времена было равно «дворянин»). Поэтому плен шведских офицеров – это одно. А плен шведских солдат – совсем другое. Но о судьбе пленного шведского «комсостава» я расскажу ниже. А пока посмотрим, как сложилась судьба простых солдат.
С рядовыми особо не церемонились. Петр I решил использовать шведов так же, как позднее Иосиф Сталин будет использовать пленных немцев, а именно – на «стройках века». А главная петровская «стройка века» – это, конечно же, Петербург. Именно туда, на строительство новой столицы, отправляются тысячи пленных шведских солдат (но отнюдь не все). Добрая часть Петербурга петровской поры был отстроена пленными шведами. Кстати, как и Петергоф – он тоже построен шведскими руками.
Кто ковал «российский меч»?
Еще одна партия пленных была отправлена на судостроительные верфи в Воронеже. Больше всего не повезло тем, кого отправили на завод по производству серы в Самаре. Видимо, это было что-то в стиле опять же сталинских «каторжных работ на особо опасных производствах». Из этой партии почти никто не выжил. Химические испарения, отсутствие какой-либо техники безопасности (да и какая могла быть техника безопасности в начале XVIII века?), нечеловеческие условия труда – всё это очень быстро «обнулило» контингент шведских пленных на серном заводе.
Значительная часть пленных отправилась на Урал – главную кузницу российского ВПК. Регион испытывал постоянную нужду в свежей рабочей силе, поэтому основную массу пленных отправляют именно туда – на знаменитые невьянские и алапаевские металлургические заводы.
Вскоре еще один «поток» пленных (говоря словами Солженицына) потёк дальше Урала – в Сибирь. Туда в 1711 году происходит массовая пересылка шведских пленных с воронежских верфей. Вызвано это было турецкой военной угрозой.
«Турецкий поток»: угроза с юга
В 1711 году как раз состоялся печально известный Прутский поход Петра I, закончившийся полным фиаско – русское войско во главе с самим царем едва не оказалось в турецком плену.
Учитывая эту перманентную угрозу со стороны Турции, царское правительство проводит тотальную «зачистку» приграничных южных регионов (не только Воронежа) от потенциально опасных элементов. И первые в списке «опасных» — конечно же, пленные шведы. Их на всякий случай отправляют подальше от границы – в Сибирь. Туда же, не задерживая, отправляют и новые партии пленных шведов, захваченных в Риге, Ревеле (Таллине) и Выборге. Эти ключевые шведские форпосты в Прибалтике капитулировали в 1710 году, а их гарнизоны пополнили ряды сибирских узников.
В связи с этим стоит подчеркнуть – когда мы говорим о судьбе шведских пленных, то имеем в виду не только тех, кого взяли под Полтавой. Ведь шведы попадали в плен и до Полтавы (правда, тогда их было немного), и после Полтавы (уже гораздо больше). Так что общее число шведских пленных, обретавшихся по российским городам и весям, существенно превышало цифру в 20 тысяч человек.
Основными центрами размещения шведов в Сибири стали Тобольск (самый большой контингент), Сургут, Томск, Енисейск, Иркутск и Якутск.«Касса взаимопомощи» для дворян
Итак, каковы же были условия содержания шведских пленных в Сибири и на Урале? Для шведских офицеров эти условия – как я уже сказал выше – были не так уж и тяжелы. Они не были ограничены в свободе передвижения, жили на поселении (причем жилье им предоставляло бесплатно Российское государство), могли получать необходимые им денежные средства от своих шведских родственников (не будем забывать, что большинство офицеров происходило из состоятельных дворянских семей). Причем деньги и вещи пересылались через шведских генералов, размещенных в Москве.
Упоминавшийся выше фельдмаршал Реншильд организовал даже в Москве «фельдкомиссариат»для помощи пленным – эта была своего рода касса взаимопомощи, в которую состоятельные пленники (или их шведские родственники) вносили денежные суммы. Из этой кассы производились выплаты наиболее нуждающимся узникам Сибири и Урала. Конечно же, эта касса взаимопомощи была организована с разрешения русских властей.
Некоторые шведские офицеры сделали очень даже неплохую карьеру в России. Так, офицер Юхан Берглин оказался знатоком рудного дела, поэтому со временем дорос до должности начальника Егошихинского медеплавильного завода. А капитан шведской армии Филипп фон Страленберг стал в России известным историком. Проведя 12 лет в тобольской ссылке, он занялся изучением истории Урала и Сибири. Позднее принял участие в научной экспедиции Даниэля Мессершмидта.
Обратно вернутся не все
Но так повезло далеко не всем. Офицеры победнее вынуждены были подрабатывать – чтобы не умереть с голоду. Выручало знание ремесел. Шведы занимались окраской пряжи, плотницким ремеслом, изготовлением упряжи, кузнечными, камнерезными и ювелирными работами, шили перчатки и даже вязали. Другие. активно включились в торговлю, нанимались на подсобные работы в хозяйства русских крестьян.
Некоторые уходили в «теневой» бизнес – занимались официально запрещенным в России самогоноварением. Несмотря на риски, это был крайне доходный бизнес – многие поддались соблазну.
Хуже всего пришлось пленным солдатам, которые работали как подневольные рабочие на заводах Урала и Сибири. Смертность среди них была, увы, выше среднего. Когда в 1721 году был заключен Ништадтский мир и шведским пленным разрешили вернуться домой, то «полтавских» пленных вернулось только 4 тысячи человек — из 20 тысяч, взятых в июне 1709 года!
Конечно, кто-то из шведов перешел на русскую службу (два пехотных и драгунский полки), кто-то не пожелал возвращаться на родину, сделав неплохую карьеру в «варварской Московии» (как уже упоминавшиеся Берглин и Страленберг). Но большинство из не вернувшихся – это те, кто умер, не выдержав тяжелых условий плена.
Точные цифры по всем шведским пленным (не только «полтавским») еще являются предметом дискуссий, но и там соотношение примерно такое же: большинство пленных надменных соседей на родину не вернулось, найдя себе могилу на просторах Сибири и Урала.
Такова суровая история «шведского плена» времен Северной войны…
