В качестве отправной точки возьмём обычный учебник истории. О чём говорит учебник, освещая 1610–1614 годы?
О свержении царя Василия Шуйского. Затем о Семибоярщине. Потом о первом и втором ополчениях, штурме Москвы войсками Минина и Пожарского и соборе 1613 года, избравшем Михаила Романова. Увы! Почти всюду мы вынуждены будем либо спорить с этим учебником, либо опровергать его. Для начала разберёмся, кто Россией правил: кто тогда был царём, а кто патриархом…
Пострижение в монахи Василия Шуйского17 июля 1610 года бывший самочинный зарайский воевода Захарий Ляпунов, контрабандист и склочник, явно подкупленный поляками, со своими наймитами, тайно привезёнными в Москву, при помощи сообщников из числа ближних к царю Василию Шуйскому бояр-изменников проник в Кремль и устроил вооружённый переворот. Требовал отречения царя Василия. Опасаясь расправы, Шуйский бежал из официальной резиденции в свой дом, где фактически оказался под домашним арестом.
Бояре-заговорщики, подельники Ляпунова, объявили народу, валом повалившему на шум и крики, что царь-де «устал и больше не может», ну, попросту — ушёл в монастырь. Это враньё противников царя и участников переворота почему-то и вошло в наши учебники. Шуйского действительно пытались постричь, но, к его чести будь сказано, что он остался царём: нет никаких данных о том, что он произнёс слова пострига.
Ляпунов, естественно, ожидал почестей и повышений за своё «геройство» во время путча, но дошлые московские бояре его обманули. Плодами ляпуновского бунта воспользовалась боярская группировка Фёдора Мстиславского. Её сторонники лихо отстранили незадачливого авантюриста от дележа добычи, должностей и привилегий.
«Семибоярщина», которой не былоЧерез десять дней после смещения царя, бояре-заговорщики подписали с польным коронным гетманом Станиславом Жолкевским, утопившим в крови
и разгромившим , предварительный договор о том, что русским царём будет Владислав, пятнадцатилетний сын польского короля Сигизмунда.В учебниках это время называют «семибоярщиной». На самом деле никакой «семибоярщины» не было: это слово придумал литератор века XIX Александр Бестужев-Марлинский в книге «
», написанной в 1831 году. В исторической науке термин «семибоярщина» появился на два года позже — в первом томе «Русской вивлиофики» Николая Полевого. На самом деле боярская московская администрация в источниках того времени называется «седьмочисленными боярами» — полагаю, что названы так они в честь святых седьмочисленников, учеников Кирилла и Мефодия, мудрых и эрудированных людей. Льстили московские исторические источники XVII века московским боярам, а не ругали их. Неизвестный русский царь ВладиславИтак, в те года не было «семибоярщины», а было правление царя Владислава, который ещё 4 февраля 1610 года был признан частью «тушинских бояр», испугавшихся поляков и отколовшихся от Дмитрия Второго, во время визита «тушинской» делегации в занятый поляками Смоленск, а московскими боярами из числа противников Василия Шуйского — 27 августа.
11 сентября объединённая делегация бывших «тушинских» и московских бояр едет к Сигизмунду договариваться о деталях воцарения его сына. Все понимают, что Владислав — не слишком законный царь, ибо не наследник русского престола. Да и не православный он. Правда, Владислав обещает принять православие.
Его незаконность немного уравновешивается тем, что в декабре 1610 убит Дмитрий Второй и наступило междуцарствие, а также тем, что патриархом при Владиславе планируется Филарет Романов (от «тушинцев»), а первым боярином думы — Фёдор Мстиславский (от москвичей).
Первый — племянник царицы Анастасии, жены Ивана Грозного, другой — брат царицы Анастасии, жены Симеона Бекбулатовича. Налицо некая «передача» царской власти по женской линии и некий компромисс между основными враждующими сторонами (умеренными революционерами, бывшими сторонниками Дмитрия Второго и сторонниками Мстиславских, реальных правителей при Симеоне Бекбулатовиче и раннем Фёдоре Иоанновиче).
Вопросы о патриархеКто был патриархом русской церкви в те годы? Учебник уверяет, что Филарет (Фёдор) Романов, отец Михаила Романова. А вот и нет! На Руси в начале 1610 года было целых три патриарха. Избранный в 1605 году при Дмитрии I и находившийся в эмиграции в Польше Игнатий, избранный в 1606 при Василии Шуйском и находившийся в Москве Гермоген и избранный в 1608 году при Дмитрии II, находившийся в Тушино Филарет.
Положение патриарха Филарета в то время было весьма шаткое. Сам он с февраля 1610 года находился в почётном плену у поляков. Хотя, возможно, и не совсем в «почётном». Возможно, его даже низложили. Действительно, зачем полякам нужно три патриарха? Достаточно одного! Какого? Очевидно, того, на кого укажет папа римский! А на кого тот мог указать? Только на того, кто готов был подчиниться римской курии, принять брестскую унию с католиками. То есть на Игнатия (Игнатий перешёл в униатство спустя десять лет, в 1620 году, но обязательства по переходу, наверняка, дал римскому престолу ранее).
На мысль о низложении Филарета наталкивает и то, что в 1619 году иерусалимским патриархом Феофаном он был интронизирован как патриарх всея Руси. Зачем нужна была эта интронизация, если он уже был патриархом? Повторная интронизация необходима только в одном случае — если Филарет был ранее низложен.
Для низложения патриарха нужен собор патриархов, минимум двое. Этого добра у поляков было с лихвой. Напоминаю, что в Москве до декабря 1610 года спокойно действовал и патриарх Гермоген, который с июля по ноябрь вёл вполне пропольскую политику, и патриарх Игнатий — тот, что был избран ещё при Дмитрии. Могли эти два патриарха низложить третьего по приказу поляков? Запросто! Вероятно, произошло это до декабря 1610 года, потому, что тогда ляхами был арестован патриарх Гермоген. Арестован за то, что благословил армию Марины Мнишек и Ивана Заруцкого, так называемое «первое ополчение». Это армия, находившаяся под присягой Ивану Дмитриевичу, наследнику Лжедмитрия Второго неудачно пыталась отбить Москву у поляков в 1611 году. Арестован он был вовсе не за призывы к выборам русского царя вместо польского (о чём любят поговорить экскурсоводы по Успенскому собору, где он похоронен) — по крайней мере, в имеющихся текстах посланий Гермогена нет никаких подобных призывов. Ну и попросту полякам не нужен был «лишний» патриарх. У них уже был свой.
Пропольский патриарх начал активную подготовку к переходу страны в унию. По крайней мере, вероятно, именно он благословил Дионисия Радонежского, игумена Троице-Сергиевой Лавры, на самую первую «книжную справу», исправление богослужебных православных книг по некоему древнему образцу. Что это был за «образец» — неизвестно. В житии Дионисия о том не сказано. Да и историки церкви молчат.
Итак, Россией правили Владислав и Игнатий. А что, собственно, представляла собой в этот момент Россия? Их Россия?
Царь своей РусиФормулировка «царь своей Руси» применительно к Владиславу Васа и Михаилу Романову упомянута в Поляновском мире 1634 года. Понятно, что её не было в 1610 году. Но уж очень она ярко показывает деление тогдашней Руси на «уделы» самозванных и не очень царей.
Что такое Россия царя Владислава? Это — полоса земли вдоль смоленской дороги, контролируемая польскими войсками, да владимирская треть, где правил Ян Сапега, назначенный туда Дмитрием Вторым и признавший после раскола «тушинцев» власть Владислава.
В центре владений Владислава — Москва. В неё в сентябре 1610 года входят отряды гетмана Жолкевского. Входят ненадолго — для обороны города от войск Дмитрия Второго, и через три месяца, после смерти Дмитрия и прекращения наступления «тушинцев», большая часть польских войск из Москвы выведена. Ушёл и сам Жолкевский, считавший, что Москва не имеет серьёзного стратегического значения. Ушёл, прихватив с собой всех Шуйских мужского пола и сдав командование московским гарнизоном писарю Александру Гонсевскому (что говорит о том, что оборонять Москву всерьёз далее поляки не хотели).
На севере от владений Владислава — Новгород. Сей город по выборгскому трактату уже не Россия, а Швеция. Со Швецией с 1609 года у Польши перемирие.
На юге от царства Владислава господствуют в 1610 году две силы: первая — царь Иван Дмитриевич (малолетний наследник Дмитрия Второго) и его армия под командованием атамана Ивана Заруцкого, дислоцированная в Коломне. Ведут они себя пассивно, ибо Марина Мнишек, мать царя Ивана, пытается договорится с королём Сигизмундом о своём регентстве в Московии. Вторая сила — татары в лице крымского хана Саламат-Гирея, контролирующие Серпухов. На территорию Московии татары вошли как союзники, призванные Василием Шуйским для борьбы с Дмитрием Вторым. Денег им не заплатили, и они просто заняли Серпухов. Оставаться в России всерьёз они не хотели и были готовы уйти, предварительно пограбив вверенную им территорию.
На северо-востоке России — Углич. Угличане присягнули Ивану Дмитриевичу. Угличане — единственная крупная сила в регионе на тот момент и главная опасность для Владислава, потому основной удар он направляет против Углича. Горожане готовы сесть в осаду. Заявляют, что «скорее падут мертвыми на гробы отцов своих, чем откроют ворота врагу». Но предатели открыли ворота, и в начале 1611 года Углич был истреблён.
Во владимирской трети тоже не всё гладко. Если Сапега более-менее контролирует Владимир, то Суздаль контролируют присягнувшие Ивану Дмитриевичу атаман и воевода Андрей Просовецкий и полковник Александр Лисовский (которому в Польше грозит смерть за разбои, учинённые им во время уже упоминавшегося рокоша Зебжидовского). У них не только репутация опытных полководцев, но и мобилизованный отряд не менее 1000 сабель. С ними связываться ни Сапега, ни Владислав не желают, и суздальцы продолжают начатую Дмитрием Вторым кампанию бунташных писем в разные города и веси с призывом свергнуть власть Владислава. Особо тепло эти призывы были встречены в Нижнем Новгороде, городе, который всегда был опорой власти Шуйских и где воеводствовал верный слуга Шуйских князь Андрей Репнин.
Своеобразная ситуация складывается и в Пронске под Рязанью, где город контролируют обиженные на поляков и москвичей братья Ляпуновы — Захарий, о котором мы уже говорили, и городской воевода Прокопий тоже готовы хоть с чортом связаться, но отомстить москвичам и ляхам за коварный обман.
Ну, просто картина феодальной усобицы и раздробленности, а не «единая» Русь!
Война царевича Ивана против царя ВладиславаВидя, что Москва осталась почти без польской охраны, противники власти Владислава из Суздаля, Нижнего Новгорода и Пронска вместе с армией царевича Ивана Дмитриевича решаются её атаковать.
Согласно учебникам, Москву у поляков собиралось в это время отбить некое «первое ополчение». Руководили им воевода Прокопий Ляпунов, князь Иван Трубецкой и атаман Иван Заруцкий. О царице Марине Мнишек учебники в этом контексте не говорят ни слова. Об Иване Дмитриевиче тоже.
Но Трубецкой и Заруцкий к тому времени присягнули Ивану Дмитриевичу, а Марина Мнишек вертела Заруцким, как хотела. При этом поляки уже вышли из Москвы, и столица оборонялась русскими войсками под командованием первого боярина думы Фёдора Мстиславского и боярина Михаила Салтыкова. Фактически, это гражданская война сторонников Ивана Дмитриевича против сторонников Владислава. Поляки здесь почти ни при чём. Всего в Москве в конце 1610 года было дислоцировано около 7000 бойцов Речи Посполитой. Немного. Всего лишь «усиление» московского гарнизона.
В середине марта 1611 года отряды противников Владислава соединились под столицей и 19 числа предприняли штурм. Одновременно со штурмом в Москве вспыхнуло подготовленное осаждавшими восстание против Владислава и его сторонников. Восставшими командовал воевода князь Дмитрий Пожарский. Но операция была неудачной — московские войска отбили штурм, а восстание подавили. Часть города была сожжена.
Разнородность русских диктует тактику польской армии. Польский король привлекает на свою сторону соотечественников, воюющих на стороне русских. Король Сигизмунд прощает Александра Лисовского, и тот рад вернуться под королевские знамёна. С середины 1610 он уже активно воюет на стороне короля и царя Владислава. Но дополнительной поддержки от короля Лисовский не получает. У него нет осадной артиллерии и с порохом беда. Он может совершать дерзкие рейды, но взять крупный город для него невозможно.
Андрей Просовецкий таким образом из союзника Лисовского превращается в противника и запирается в Суздале. Он уже не ведёт активных рейдов, за исключением похода на Москву в помощь т. н. «первому», а потом и «второму» ополчениям. Лисовский же идёт на Тверь, а потом на Псков, но взять последний не может и обосновывается в Заволочье.
Поляки стягивают войска к Москве. Боеспособные части Яна Сапеги из владимирской трети к середине 1611 передислоцируются к столице для борьбы с войсками Ивана Дмитриевича.
В марте 1611 года началась осада Москвы войсками, верными царю Ивану Дмитриевичу и царице-матери Марине. Осада, но не блокада: на блокирование у противников Владислава силёнок не хватило. Потом историки назовут эту осаду «действиями первого ополчения», стремясь в угоду победившей в 1613 году династии вычеркнуть из истории страны и имя малолетнего царя Ивана, и имя лихого казачьего атамана Ивана Заруцкого, и имя царицы-воительницы Марины.
Царь Дмитрий Иванович АстраханскийИтак, к рубежу 1610–1611 годов европейская часть России поделена между шведами, царём Владиславом, царём Иваном Дмитриевичем и ханом Салмат-Гиреем. Теперь обратим свой взор на Сибирь и Поволжье.
С кем Сибирь — не ясно, ибо после выхода из Мангазеи отряда Давыда Жеребцова (1200 стрельцов) в 1608 году в помощь шведам под командованием ДеЛагарди, там не осталось серьёзных русских войск.
Реально русское правительство после 1608 года удерживать зауральские земли не могло. То ли Сибирь по привычке подчиняется владимирской трети, соответственно Сапеге и Владиславу, то ли там подняли голову кучумовичи, а они — в лагере Дмитрия Астраханского. В связи с тем, что сей персонаж не прописан в учебниках, да и нами упомянут впервые — расскажем о нём.
Этот якобы «самозванец» (кого только традиционная историография так не величает!) появляется в Астрахани в 1611 году. Он называл себя Дмитрием Ивановичем и, скорее всего, это был действительно законный царь, сын Ивана Августа и внук Симеона Бекбулатовича. Возможно, его прямое имя было Гурий, как то предполагают некоторые историки, говоря о том, что некто Гурий выдавал себя за царевича.
Таким образом, в 1611–1613 годах мы наблюдаем последнюю попытку династии Бекбулатовича захватить престол. Если моя гипотеза верна и Дмитрий Иванович (Лжедмитрий Четвёртый из учебников истории) действительно внук Симеона, то можно предположить, на что он рассчитывал, вступая в борьбу за власть.
Во-первых, как наследник хана Большой Орды Ахмата, он рассчитывал на поддержку татар. Особенно — на поддержку ногайцев (как наследник Бекбулата) и астраханских татар (поскольку по линии бабки был наследником хана Ак Кубека). И действительно, в 1610 и 1611 годах ногайцы идут на Рязань и Серпухов, а в 1613 году на Коломну, Серпухов, Боровск. А поскольку сподвижником Дмитрия был Пётр Урусов, внук Али бен Кучума, последнего сибирского хана, воевавшего с русскими войсками аж до 1607 года, то очевидно, что он был вправе рассчитывать и на помощь татар Сибири. Но союз бывших золотоордынских татарских народов ничего не стоил без помощи Турции. А турки в ту пору в Смуту не вмешались. Выжидали. В результате Дмитрий смог захватить лишь Астрахань и Царицын.
Кстати, гипотеза о родстве Лжедмитрия Четвёртого, Лжеивана Августа и Лжефёдора (Фёдор и отец Дмитрия, Иван —
Симеона Бекбулатовича) объясняет, почему поляки в Москве не боялись войск сына Марины Мнишек и Дмитрия Второго, Ивана Дмитриевича (т.н. «первого ополчения»). Они были уверены, что в тыл этим войскам ударят отряды Дмитрия Астраханского.По той же причине, почему после поражения от романовского ополчения в 1613 году, Марина Мнишек и Иван Заруцкий не смогли идти на юг: очевидно, мстя за смерть всей родни от рук Дмитрия Угличского (второго мужа Марины), Дмитрий Иванович Астраханский охотно бы повесил и её, и её сына, и Заруцкого. В моих предыдущих рассказах и эссе о Смуте я осветил трагическую судьбу семьи Семиона Бекбулатовича, его троих детей и девятерых внуков. Почти все они убиты Дмитрием Угличским. И Марина вынуждена была повернуть на север, где её и арестовали Романовы.
ЗаключениеУдивительное время — Смута! Ещё удивительнее, как в наших учебниках её преподносят: государственный переворот против власти царя Василия Шуйского и выдачу его врагу называют его «постригом в монахи», царя Владислава Васу игнорируют, патриарха Игнатия как и не было, а никому не ведомую ни в XVII, ни в XVIII, ни даже в начале XIX века «семибоярщину» предлагают воспринимать как реальность… По страницам учебников шествует и даже штурмует Москву никогда не существовавшее «первое народное ополчение», а армия царя Ивана Дмитриевича и царицы Марины Мнишек исчезает! О Дмитрии Астраханском — молчок. Но и это ещё не всё! Самое интересное начинается, когда учебники говорят о «втором ополчении» и молчат о Дмитрии Псковском.
