Отправлено 02 Январь 2020 - 11:56
Как царь Новый год встречал
Как известно, отмечать Новый год 1 января в России стали с 1700 года, по указу Петра I — от 20 декабря 1699 года. Документ предписывал считать наступающий год по новому летосчислению, то есть не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Таким образом, население России 314 лет назад встретило приход не 7209 года, а 1700-го.
Это нововведение было не какой-то странной прихотью самодержца, а одним из проявлений политики европеизации России. Отмечать праздник Петр I приказал также по-европейски — с фейерверками и установкой хвойных деревьев. В Указе от 20 декабря 1699 года говорилось, что на улицах и около домов следует ставить «некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и мозжевеловых».
Фейерверки, по приказу Петра I, также было приказано производить боярам на своих дворах, как правило, это были пушечные залпы. Сам же Петр I устраивал красивые фейерверки с 31 декабря до 6 января на Красной площади в Москве. Традиция фейерверками отмечать Новый год в России соблюдается до сих пор.
После основания Петербурга основные празднества по случаю Нового года были перенесены в новую столицу. Устраивались пышные предновогодние представления с пиротехническими забавами. Фейерверки того времени были сходны с современными, хотя и превосходили нынешние красотой и изяществом.
Для пиротехнических забав устраивались различные декорации, как будто это была театральная постановка. В небе создавались целые картины. Как правило, это были эпизоды битв или библейские сюжеты. В одном из красочных фейерверков петровской эпохи зрители увидели спроектированную на темном небе композицию «Геракл, раздирающий пасть льва». Театр фейерверочных представлений находился на Неве около дворца Меншикова. Новогодний салют, состоявшийся 1 января 1711, был посвящен не только встрече Нового года, но и российским внешнеполитическим успехам 1712 года.
Вообще для новогодних фейерверков петровской эпохи было характерно посвящать их какому-либо событию прошедшего года. В 1711 году главным событием для России являлось удачное заключение мира с Турцией и успешное ведение войны со Швецией. Фейерверк в петровское время включал в себя не только красочные выстрелы и созданные на небосклоне картины, но и всевозможные транспаранты, эмблемы, призванные пояснить каждый новый залп салюта. Эмблемы сопровождались различными поясняющими надписями. Например, под изображением осла в львиной коже было написано — «Хотяше страшен быти», а на другой — тот же осел уже с содранной львиной шкурой. Надпись гласила — «Достоин быть смеха». Безусловно, это была аллегория на шведского короля Карла XII.
Стандартное описание салютов в петровское время выглядело следующим образом: «В фейерверке замечались красивые голубые и зеленые огни и многочисленные огненные дожди, превращавшие ночь в день». А вот датский посланник Юст-Юль был поражен русскими салютами и писал следующее: «Трудно себе представить, какая масса пороха изстреливается за пирами и увеселениями, при получении радостных вестей; на торжествах и салютах, подобно нынешнему; ибо в России порохом дорожат не более чем песком, и вряд ли найдешь в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы, по качеству и силе, он мог сравниться с здешним».
Кроме фейерверков под Новый год (на самом деле круглый год) устраивались ассамблеи, которые должны были проводить петербургские дворяне по очереди. На ассамблеях происходили довольно внушительные возлияния, а потом главной обязанностью всех участников было танцевать до упаду. Многие из приближенных пытались избежать попадания на такие «вечеринки», но сделать это было крайне сложно, так как был специальный человек, который следил за тем, чтобы все обязательно приходили на праздник.
Через век при Александре I празднование Нового года царской семьей происходило по-другому. Каждое 1 января во время царствования Александра Павловича в Зимнем дворце устраивался бал-маскарад. Посетить его мог любой желающий. Граф В. А. Соллогуб описывает эти балы следующим образом: «К определенному часу весь дворец освещался, все двери отпирались. Милости просим кому угодно! Первого вошедшего гостя и последнего вышедшего записывали на память. Другого церемониала не было. Посетителей всех видов и сословий собиралось более 30 тысяч. О полиции и помина не было. Праздник был вообще трогательный, торжественный, семейный, полный глубокого смысла. Царь и народ сходились в общем ликовании. Когда залы переполнялись, раздавалось громовое польское — и государь со двором выступал из внутренних покоев. На мужчинах были накинуты сверх мундиров легкие венецианские эпанчи. Дамы были в кокошниках и русских платьях. Общее впечатление было великолепное, а вид придворного ужина был даже волшебен. Театр был превращен в сверкающий бриллиантовый шатер из граненых стеклышек, между собою плотно связанных и освещенных сзади».
Такие маскарады в канун Нового года продолжались всю первую половину XIX века, но часто они проходили не в Зимнем дворце, а в Аничковом.
Обычая вносить ёлку в дом в XVIII веке в России не было. Елочными ветвями украшались только улицы. Впервые об установке домашнего ёлового дерева внутри российского дома мы узнаем из распоряжения Александры Федоровны (жены Николая I) от 24 декабря 1817 года. Ель была установлена в ее покоях в Зимнем дворце.
Нас не должно удивлять, что впервые это сделала именно Александра Федоровна. Жена Николая I была немецкой принцессой, а так как именно в Пруссии было распространено в канун Рождества ставить в доме ель, то она привезла эту традицию в Россию. Уже в первый год своего пребывания в Петербурге (она венчалась с Николаем Павловичем 13 июня 1817 года) Александра Фёдоровна отдала дань старой немецкой традиции.
В России традиция ставить елку в доме начала приживаться только с 1840-х годов, и при этом очень быстро. К концу 40-х годов позапрошлого века новогодняя ель в доме стала в Петербурге уже весьма распространенным явлением.
При Александре II и Александре III царская семья Новый год фактически не праздновала. Есть скупые свидетельства о том, как проходили дни императоров в канун Нового года и 1 января. К примеру, мы знаем что вечер 31 декабря 1865 года цесаревич Александр Александрович провел в своих покоях в разговоре с друзьями, а ровно в 12 ночи зашел отец — император Александр II и поздравил сына с наступлением Нового года.
Александр III, став императором, видимо, также не отмечал Новый год. Николай Александрович (будущий Николай II) в своем дневнике о 31 декабре 1891 года запишет: «Новый год не встречал ничем». Такое отношение к Новому году русских монархов легко объяснить. Все праздновали Рождество, а приход Нового года был только сменой календаря.
Когда же Николай II стал императором, он немного изменил традиции деда и отца. Именно при Николае в Большой церкви Зимнего дворца стал проходить новогодний праздничный молебен, на котором присутствовало все царское семейство. Все были очень торжественно одеты, но никаких празднований, кроме молебна, не предусматривалось. Молебен начинался в 23.30 и заканчивался заполночь. Когда же Николай с семьей переехал в Царское Село, то молебен продолжал происходить, но стал более камерным. Для Николая и 31 декабря, и 1 января были усердным рабочим днем.
Как видим, императорская фамилия в начале веков отмечала приход Нового года очень по-разному. В начале XVIII века — пышно и с фейерверками. В начале XIX века царская семья устраивала бал-маскарад для всех, а в начале XX века ограничивалась новогодним молебном. Сегодня петербуржцы вольны выбирать свой способ празднования, не оглядываясь на царское веселье.